Глава 1
Сенатор выключил телевизор, опустил защитные экраны и уснул.
Иржек снял мнемофон, встал с шезлонга и потянулся. Восемь часов можно было побыть человеком. Но человек он был, увы, не беззаботный, а страстно, до потери смысла жизни в случае неудачи, влюбленный.
Объект его самых сокровенных и пылких надежд, Полина Поликарпова, лаборантка сектора обработки и хранения Информации, была сослана на месяц в Оранжерейную республику Каллисто за ошибку при перезаписи Информации с оперативного носителя на Кристалл.
Дело было так. В конце смены Полины пришло видеосообщение с Земли от одной из лучших подружек о концерте в Москве их общелюбимой группы «Фатерланд». И…
По иронии судьбы начальник лаборатории, тоже немец, Розенберг Иоганн Рихтер Артур Самуилович, обнаружив отсутствие перезаписи и невозможности восстановить уже сброшенное и удаленное, пришел в сильное негодование.
Не спасли ни красота, ни слезы, ни искреннее раскаяние. А то, что Полина – фанатка группы с его родины, лишь подлило масла в огонь:
- Вы бы лучше в рабочее время аппаратуру изучали. Вам такое серьезное дело доверено! А вдруг в этой Информации было что-то ключевое для аналитиков? Пока на месяц. На Каллисто. Сорняки полоть. А еще такой прокол – и ауфвидерзеен. Домой, на Землю. И любите там свои «сюси-пуси» хоть до самой старости.
- Тиран, - громко проворчала Поля, поняв, что ни красота, ни слезы, ни искреннее, ну, почти искреннее, раскаяние не помогают. «Этот сухарь слезами не размочишь».
Иоганн сделал вид, что не расслышал. Он уже сомневался, что наказание пропорционально проступку. Вряд ли в будничной суточной Информации было что-нибудь важное. А сверхважное имеет свойство нарастать во времени до кульминации. Иногда месяцами. Иногда годами. Но дело принципа. Да и авторитет. А , вообще, без Польки в лаборатории будет серовато. Это как убрать из помещения большой и цветущий куст розы. Или аквариум с любимыми солнечными барбусами. Ну да ничего. Переживем. Зато будет наука на будущее. Да и для здоровья полезно ей переменить обстановку. До Отпуска-то еще почти полгода. А на Каллисто, да еще и в Оранжерейной республике Джеммы, почти как на Земле. Сам бы в рыбоводческомколхозе месяц поработал. Маленькие осетрята даже снятся иногда. Но кто подменит его на «Земле-4»? Некому пока. Вот та же Полина, но не раньше, чем года через два.
В результате этого недоразумения бедному Иржи приходилось после Отключения идти клянчить катер и нестись, если Логинов в хорошем настроении, на Каллисто. А это, в зависимости от расстояния на момент старта, да со всеми маневрами, иногда чуть не час. Иржи, правда, время это не терял, а, целиком доверившись автопилоту, спал. Тоже надо. Но всё, все неудобства и унижения, мгновенно забывались, когда она снимала перчатку, и он подносил ее пахнущие резиной пальцы к губам.
- С новым урожаем, Полинушка!
- Спасибо. Да. Вот скоро и баклажаны созреют. Любишь баклажанную икру? А что у вас там нового? Ты баллотируешься в президенты?
- Ты что?!! Я, то есть «он», наоборот, старается быть «серым кардиналом». На «него», Там, итак уже смотрят с подозрением. На днях Психотерапевта под видом любовницы подсунуть хотели…
- Любовницы? Смотри у меня! А красивая?
- Так это же Там! Пышечка весом где-то около шести тысяч тонн. Тактильный канал, сама знаешь, у нас пока не работает.
- А тут? Тут у тебя со всеми каналами порядок, да?
- Полина, зачем ты меня мучаешь? В восьмой раз предлагаю: выходи за меня замуж! Нам мама в Праге квартиру купила. И обставила. Детские вещи покупает… Но это секрет!
- Я же сказала Терпим до Отпуска. А там, на Земле, возможно, и распишемся. Но обязательно венчаемся по православному обряду. Твоя как, согласится?
- Не знаю. Она, вообще-то, католичка. Но, скорее, формально. Отец – почти атеист. С ним проблем никаких. С ним вообще у нас никогда никаких разногласий не было. Здорово, да?
- Разве так бывает? – удивилась Поля.
- Бывает, - мягко улыбнулся Иржи, вспомнив отца.
- Это замечательно. Но вот между мам предвижу осложнения. А против воли моей я не пойду никогда.
- А я пойду, - грустно, но твердо сказал Иржи.
- Ты правда меня так любишь? – вдруг нежно-нежно улыбнулась Полина.
- А ты всё ещё сомневаешься? – он воспользовался моментом и поцеловал ее в носик.
- У вас, мужиков, иногда гормональный избыток так давит на мозги, что вы на любой козе жениться готовы, - снова резко переменила неный тон на грубоватый Поля и оттолкнула Иржи.
- Зачем ты так? Ты же не такая… Да и гормоны здесь ни при чем. Я просто не мыслю уе свою жизнь без тебя… Даже Там я всё делаю уже ради тебя! Ты – мое вдохновение! И при чем здесь гормоны? – Ири вжруг расстроился почти до слез.
- Прости. Но это всё слова. А вот докажи-ка их делом.
- Давай! – Иржи снова повеселел и загорелся азартом.
- Видишь, как бананы пыреем заросли? Вон тяпка. Надо очень аккуратно, от ствола и метра на два вокруг, все выполоть. Вот отсюда и… до четырех часов. А весь пырей, до последней травинки, надо собрать в этот пакет.
- А погуляем когда? – забеспокоился Иржи. В шесть местного надо было вылетать на «Землю-4».
- В Отпуске. Здесь надо работать. «Кто не работает…», тот не женится. Понятно?
- Понятно, - вздохнул Иржи, взял тяпку и начал окучивать бананы.
- Сначала делал это осторожно и внимательно. Но быстро включился автоматизм, и он начал исподтишка любоваться Полей. А та так самозабвенно работала секатором и подвязывала нужные ветви к шпалерам, что пришла мысль: «Вот ведь ее призвание! И зачем ей болтаться на «Земле-4»?
Однако Поля, несмотря на увлеченность, была чутче его. И вдруг воскликнула:
- Прячься быстрее! Джемма идет!
Зачем надо прятаться, Иржи не раздумывал, бросил тяпку и почти рыбкой нырнул в густые заросли роз и шиповника. Последний, оправдывая название, больно полоснул шипами по руке и щеке.
- О! Какая ты молодец, Полина, - оценив проделанную работу, поцеловала Полину в щеку директор сектора.
Поля смутилась и покраснела от удовольствия.
- «Доброе слово и Польке приятно», - взял это на заметку «Ромео» в кустах. И затаил дыхание.
- Меняешь род деятельности? И когда ты столько успела? – чуть насмешливо кивнула Джемма на тяпку под бананом.
- Я, кстати, помня завет Льва Николаевича, тоже всегда так делаю. «Лучший отдых –смена деятельности». Золотые слова. Вот что. Переходи-ка ты ко мне насовсем. А? я договорюсь с твоим «тираном». Раз он тебя совсем не ценит, пусть это будут его проблемы. А нам таких «золотых рук» на вес золота не хватает. Согласна? Звоню?
- Ой, Джеммочка, спасибо. Но, можно, я подумаю?
- О чем? Сама же говорила, что у нас тут рай по сравнению с твоим душным закутком на «Четверке».
- Да есть ещё одно обстоятельство… - чуть покраснела Поля.
- Это то, что сломало мне кусты? Вылезай, Иржи, я тебя видела. Иди сюда. Зачем ты спрятался?
Смущенный гораздо больше Полины, Иржи, поцарапанный, взлохмаченный и несчастный, предстал перед директоршей. Смахнул капельку крови с тыльной стороны ладони правой руки. И смущенно вздохнул.
Он боялся Джеммы, как огня. Почему? Сложный вопрос. Джемма была не просто красива. Она была божественно прекрасна. Это была неземная красота во всех смыслах этого слова, но в то же время эта почти противоестественная, идеальная красота почему-то, завораживая, не притягивала, а пугала. Ка если бы вдруг ожила, обрела прекрасные руки и заговорила Венера Милосская. Или Весна Ботичелли. Или Демон Врубеля. Жутко, до пустоты в животе.
- Иди в медпункт. Тут каждая царапина смертельно опасна! И ты, Полюшка, на сегодня свободна. Да и на завтра тоже. Лечи свое «обстоятельство». А над моим предложением подумай. У тебя ведь даже имя подходящее! Мне, кстати, давно положен заместитель. И мы, уверена, сумеем доказать, что ты справишься с этой должностью… Ладно, думай. С «тираном» я всё же переговорю.
- Спасибо, Джеммочка. Я очень тебя люблю. И работа очень нравится. Но этот замается между «четверкой» и Каллисто. Жалко ведь его?
- Да уж, обстоятельство, - вздохнула Джемма. – А мой где-то коридор строит. В восьми парсеках от нашей системы. И второй Отпуск уже пропустил…
Джемма чуть ссутулилась и ушла по тропинке вглубь бесконечной Оранжереи. Иржи, наоборот, с облегчением расправил плечи.
- Жалко ее, - печально вздохнула Поля. – Пойдем?
- Очень жалко, - соврал Иржи, испытывая радостный подъем от того, что они опять вдвоем, да ещё и могут пойти на пляж. Купаться и загорать! Но сначала они пошли в медпункт. Потом в столовую. Потом Поле оказалось срочно нужно в библиотеку. И только потом, всего за сорок минут до отлета Иржи, они всё-таки попали на пляж.
Лежа и млея от тепла и близости Поли на раскаленном, не столько сверху, сколько снизу, но это неважно, песке, Иржи со страхом считал уже не минуты, а секунды этого блаженства. Согревало сердце только то, что Поля, тоже вдруг, решила слетать на «Землю-4» вместе с ним.
«Почему она так упорно не хочет расписаться? Здесь, кстати, и, по слухам, кто-то православный есть».
- Почему ты так упорно не хочешь расписаться? Думаешь, что встретишь еще свою настоящую любовь? Я понимаю, что я не идеал. «Ботаник», да? – Иржи считал себя более субтильным, чем был на самом деле.
- Дурачок! – и Полина снова нежно-нежно поцеловала его в плечо.
- Ага. Дурачок. Значит, ты надеешься встретить умнее? – нарочно обиженным тоном прицепился к словам Иржи.
- Не мели ерунду. Никто мне не нужен. Я тебя тоже люблю… Но зачем нам спешить? Жить вместе здесь всё равно не получится. На «четверке» негде, а на Каллисто ты же не переведешься? Хотя, при большом желании, мог бы, да?
- Дак как? Я же восемь месяцев уже вживаюсь в образ моего Юпитерианца. А тут кем? Слесарем в мастерских? Или сборщиком на заводе?
- Вот то-то и оно. И что это будет за семейная жизнь?
- Но ты же обещала, что в отпуске поженимся?!
- Если твоя мама согласится на православное венчание. Я своему слову хозяйка.
- Да согласится она! Кстати, она мне как-то говорила, ещё маленькому, что у вас удивительно красивый обряд. Только всё стоя, да?
- Иржи, скажи честно, тебе нравится Джемма? Только честно!
Иржи, не ожидавший такого резкого перехода, сильно смутился. Он сам себе не раз задавал этот вопрос. И иногда, в мыслях и наяву, невольно сравнивал Полину с этим классическим идеалом женской красоты. И приходил к парадоксальному выводу: все отклонения Полины от идеала были ему милее, роднее и дороже мраморного совершенства Джеммы. Вот уж у кого родители с именем угадали: идеальный бриллиант.
- Честно-честно?
Поля вдруг напряглась, замерла и даже, кажется, дышать перестала.
- Если честно, то да… Такое чудо природы не может не нравиться.
- Вот видишь, - тени здесь быть не могло, но на Полино лицо она явно откуда-то набежала. И голос дрогнул.
- Ничего не вижу. Мне нравятся тысячи вещей. Но причем здесь ты? – Иржи понял, что переиграл и испугался.
- Джемма не вещь. Это живая, прекрасная , страстная и молодая еще женщина. И она к тебе неравнодушна.
- Она замужем, - напомнил Иржи, но успокоил только себя. Предположение Поли о том, что он нравится Джемме, как он ни усмехался внутренне на этим, взволновало его.
- Муж страшно далеко.
- Какие глупости ты говоришь! И не стыдно? – как маленькую девочку пробовал образумить Полю Иржи.
- Вовсе и не глупости. Вы, мужики, черствые эгоисты. А мы такие вещи чувствуем сердцем сразу и за километр. Так вот, ты ей явно нравишься! И муж совсем ни при чем.
- Полетели-ка домой! А то ты тут навыдумываешь себе забот на ровном месте…
Глава №
Кто первый высказал мысль о возможном искусственном происхождении устойчивых вихрей в атмосфере Юпитера, история не сохранила.
Четыре ученых за столиком в кафе, как в завязке многих анекдотов: русский, англичанин, француз и итальянец, обсуждали необычный побочный атмосферный эффект над андронным коллайдером. И кто-то пошутил, что мы можем создать устойчивый вихрь не хуже юпитерианского.
Два немца за соседним столиком тут же подхватили и развили тему на предмет, какой мощности ускоритель для этого надо. Цифра получилась фантастическая.
А итальянец вдруг позеленел и сказал:
- Господа! А ведь мы открыли разумную жизнь рядом с нами! Это же сенсация! Юпитер обитаем!!!
- Ну у сразу и открыли, - буркнул русский. – Тут исследований ещё – конь не валялся. Но что-то в этом есть…
И через два месяца на конференции в Ницце Сильвио Беллини сделал уже официальный доклад со всеми научными выкладками и обоснованиями красивой гипотезы о братьях по разуму совсем рядом с нами. И добавил в конце уже почти сакраментальное: «Но работы ещё – конь не валялся!»
Потому и весь проект изучения феномена получил название: «Королевская конюшня». Правда, «коней» на месте сменили «ангелы».
А столица земной колонии на Каллисто предсказуемо получила имя Белла.
Сейчас, двенадцать лет спустя, она насчитывала уже более пятнадцати тысяч жителей. По внеземным меркам – громадная колония. И этот научный городок уже почти достиг поставленной пионерами цели: кроме изучения феномена жизни на Юпитере, перейти на полное самообеспечение всем самым необходимым для жизни и работы.
Сложную аппаратуру и некоторые мясные и рыбные деликатесы поставляли, конечно, с земли. Но хлеб, фрукты, овощи, молоко, яйца, а также шерсть и хлопок уже в достаточном количестве производились свои. И даже микросхемы! Впрочем, Иржи мало интересовался хозяйственной стороной бытия Юпитерской колонии. Его вполне устраивал их «научный коммунизм», как в шутку окрестил кто-то взаимоотношения ученых и «младших научных сотрудников».
А на орбитальной станции «Земля-4» так и вообще, если определять социальный строй, была жесткая тирания двух деспотов: вышеупомянутого Розенберга и почти виртуального Грибоедова.
Почему виртуального? Да потому, что он погрузил свое физическое тело в некий, им же придуманный ранее, анабиоз, а сам почти целиком ушел в проблемы Юпитера. Но именно почти, а не целиком. Ибо иногда появлялся в виде строгих приказов на мониторе Главного компьютера. С непременной записью на Кристалл. И слава Богу, что потерянная Полиной суточная информация такого приказа не содержала. Иначе наказание было бы однозначным: домой, на Землю.
Когда Иржи подумал об этом, пахнуло почти мистическим холодом. Он боготворил Исайю Карловича, но изгнание Полины поставило бы перед жестокой дилеммой: они или Юпитер. И Иржи, бесконечно счастливый тем, что всё обошлось месячной ссылкой, не хотел бы даже задумываться над тем, как разрешил бы эту дилемму. Ибо это было бы, как порвать душу пополам. А так как рассеянность Полины никуда не делась, он решил, что надо переселить её на Каллисто. Джемма – это не Грибоедов! «Буду летать!»
Глава …
Сенатор проснулся и стал вспоминать перечень неотложных дел на этот день. И вдруг вспомнил: сегодня нет заседания сената! Каникулы! Можно слетать к маме. Нет, нужно слетать к маме! После Трансформы отца она так одинока и так скучает. Но вот в Столицу к сыну перебраться и слышать не хочет. А, собственно, что за радость пожилому человеку, да еще и готовящему себя к Трансформе, в этом громадном и бестолковом скопище людей?
Там, внизу, в тепле и сытости, в тишине и покое, сама обстановка настраивает на мысли о Переходе.
«Останусь совсем один. Жена ушла, дети взрослые, Иезиода… фактически тоже уже ушла… Старею, что ли? Ну набрали мы большинство на последних выборах. Заключили, наконец-то, перемирие с «темными». Но ни они, ни наши вояки не успокоились. Будут опять копить горы энергии и бесконечно провоцировать друг друга. В числе прочего и покушениями, даже на сенаторов. И на Верховного готовили, да спецслужбы подсуетились. Тьфу! Давай хоть сегодня не будем думать о политике.
- Давай! – с готовностью мысленно согласился Иржи и мысленно же прикусил язык. Слишком четкий импульс.
«Опять сам с собою разговариваю. Может, зря Иезиоду обидел и в сенате разорался? Может, правда, шизофрения? Ну и что? Этот внутренний голос уже столько путного подсказал… Слышь? Спасибо тебе! Кто бы ты там ни был».
- Всегда пожалуйста. Я друг, поверь.
– «Я верю».
– Спасибо.
– « А все-таки, кто ты? Из Взошедших? Вы есть, да? Я всегда, с самого детства верил в Вас. Что не уходят Вниз. Бабушка рассказывала… Она, кстати, боялась Трансформы. И ещё что-то говорила о вечной борьбе Тьмы и Света. Что наши «темные» не только из-за необразованности так называются. Что многие из них, на самом деле, одержимы Силами Тьмы. Иначе чего им не хватает? Живут внизу много богаче, сытнее и теплее нас. Занимают четыре седьмых планеты. Казалось бы, живи и радуйся! И другим не мешай. А вот неймется! Что скажешь?»
- Мы же решили сегодня без политики.
– «Так это не политика. Это мировоззрение. А, всё-таки, кто ты? И зачем в моем сознании? Или я болен?»
- Ты здоров, как бык. Мне бы твое здоровье! А я… ну, скажем, мыслящая субстанция с другой планеты.
– «Это что? Это как? Вы покорили Космос?!? О, как вы далеко нас обошли в развитии!...»
- Ну, не так уж и далеко. Просто наша цивилизация гораздо более техногенна. Зато мы болеем. И, увы, просто умираем. У нас трансформа только у бабочек…
-«У кого? У особей женского пола?»
- Да нет. Это вроде ваших струистых волновых течений малого цикла стабильности. Которых твоя мама любит кормить на площади по вечерам. На которых охотятся носью «серые тени». Эти чем-то похожи на собак…
-«Собак? Соосные бакены направлений?»
- Да нет. Ладно. В следующем «сне», если разрешат, покажу. И Землю, и бабочек, и собак.
-«А ты сам видишь сны?»
- Конечно.
-«И что снится?»
- Да разное. Прага часто снится. Это мой родной город на нашей планете. Но последнее время почему-то снится тайга. Дикая, дремучая и прекрасная. Может, потому что Поля моя – сибирячка из Красноярска?
Яркая, как молния, мысль Грибоедова: - Иржи, теряешь самоконтроль! – и много тише ворчливо: - Уж женились бы в конце концов…
Иржи вынырнул из гипносна, вскочил и сбросил мнемофон. Рядом сидела и улыбалась Полина:
- А ты бормочешь во время сеанса!
- И что я бормотал? – покраснел Иржи и поцеловал невесту в веснушчатый нос. Загорела на плантации. И даже чуть шелушится! Смешно-то как.
- Ты видел во сне Красноярск? В настоящем сне?
- Ну, города-то я не видел лес. И какие-то необычные скалы. Стоят, совсем как окаменевшие миллионы лет назад титаны. И время уже стирает их человекоподобие. Но не у всех! Некоторые – совсем как люди…
- Наши столбы… Ты их, конечно, видел не раз в кино или на фотографиях. Но удивительно. Мне-то они снятся понятно почему… А вот тебе?!? Иржи, скажи честно, ты любишь меня?
« Ешкин свет!» - внутренне возопил Иржи неведомо откуда всплывшим восклицанием и посмотрел на Полю почти с негодованием.
- Чего молчишь? Разлюбил? Дак так и скажи.
- Полина Сергеевна! Я Вам официально, в девятый, кстати, раз делаю предложение: выходите за меня замуж!
- А кольцо где? – съехидничала , но засветилась от счастья Поля.
И тут Иржи изумил её. Он торжественно достал из шкафа кейс, из кейса шкатулку, из шкатулки коробочку и открыл её. Там сразу весело засияло платиновое колечко с тремя маленькими изумрудами.
- Настоящее? – глаза Полины вспыхнули ярче кольца.
- Обижаешь. Бабушкино. Девятнадцатого века, - Иржи встал на одно колено и протянул коробочку.
Поля жадно схватила её, совсем забыв, что это часть обряда обручения. Но Иржи нисколько не расстроился. Наоборот. Увидев, как кольцо мгновенно оказалось на пальце возлюбленной, он расплылся в счастливой улыбке. Попалась птичка.
- Ой. А оно не снимается! Ой, как же теперь?
- Это знак. Оно волшебное. Теперь сможешь только внучке передать. А до ее совершеннолетия не снять даже автогеном. Это не просто платина, а поляризованная. Сам поляризовал!
- Садист! Постой, какая внучка? Ты же внук? Почему оно у тебя?
- Внучка теперь ты. А у нас всё мальчики рождались. Или рожались? Вот бабушка мне и подарила. Старшему.
- А сколько вас всего? Я, к стыду своему, ничего о тебе не знаю.
- Четверо. По нынешним времена наша мама – героиня. Младшие ещё в школе учатся. Хочешь, покажу?
- Конечно.
Иржи включил панель, и Поля впервые сама вдруг смело и как-то естественно села ему на колени. Обняла и крепко прижала голову к груди. И Иржи впервые отвернулся от горячо, до слез, любимой Праги.
Глава …
Только не думай, что окольцевал и… и что всё, теперь навеки твоя покорная раба! Фиг тебе.
- Я и не думаю, - расплылся в становящейся постепенно привычной блаженно-придурошной улыбке бесконечно счастливый Иржи. – Даже наоборот. Боюсь, что я отныне и навеки покорный и охотно принимающий своё положение «раб лампы».
- Какой лампы? – подозрительно покосилась Поля- Ты что, «Тысячу и одну ночь» не читала? – удивился Иржи.
- Читала, конечно! Не думай, что я – «валенок сибирский». Я, между прочим, в красным дипломом наш «универ» закончила и спецкурс МГУ с отличием. Иначе сюда бы не попала. Правда, когда взяли в отдел аналитики, я не ожидала, что это будет так скучно. Вот у вас, «ангелов», другое дело. Вы и живете, в основном, Там, а не здесь. Здесь только спите, едите и …, - Поля замялась, не желая произносить грубость.
- И размножаемся, - подсказал никак не могущий вынырнуть из эйфории Иржи.
- Циник. Слушай, а почему ваши отчеты такие нудные? Я пробовала читать, но это невозможно! Ты не расстраивайся, но и весь аналитический отдел, даже там, на Каллисто, сейчас, в основном, изучает информацию Грибоедова. А вашу так, мельком просматривают. На Кристалл, правда, пока пишут всё. Но потеряй я так что-нибудь грибоедовское, месячной ссылкой не отвертелась бы. На Землю без разговоров… А ты знаешь, что Джемма Грибоедова ненавидит?
- Так уж прям и ненавидит! Да и сплетни всё это, - кисло отозвался Иржи. Он терпеть не мог таких разговоров.
- А вот и не сплетни! Она мне сама рассказала. Её муж, он ее старше почти на пятнадцать лет, был здесь из первых. Это он строил нашу «Землю-4». А потом был «ангелом-пионером». Вместе с Быковым, Грибоедовым и Стивенсоном. А когда Стивенсон и Быков не вышли из глубокой комы, Грибоедов запретил свой анабиоз всем, кроме себя.
- Это я знаю.теперь понятно. Они поссорились, и Маринелли «хлопнул дверью». Так?
- Так. И в результате Джемма одна воспитывает двоих детей. Думаешь, ей легко?
- Думаю, что нет. Но я от тебя воспитывал бы с радостью, - сбежавшая было улыбка опять растянула губы до ушей.
- Когда?!? – искренне возмутилась Полина, вскочила и ушла в ванную комнату. Иржи пробовал было последовать за ней, но дверь оказалась заблокирована изнутри.
«Откуда знает мой код?» - поразился Иржи, ибо не помнил, чтобы давал ей последний.
« А ведь она абсолютно права. Мы здесь только бываем. Вся жизнь Там! Вон Степанченко Грибоедов сослал на Каллисто за то, что тот не смог ни разу подтянуться на турнике. Это при нашем-то тяготении! Расплылся до полутора центнеров. Бедный Гоша. Сейчас попал в «Руки Гаспаряна». А в этих «Руках» люди удивительно быстро теряют вес. Зато становятся атлетами. Интересно, сколько раз подтягиваться и отжиматься будет Гоша, когда вырвется? Бр-р-р. Даже думать не хочу. Какое счастье, что у меня есть Поля! Но симметричное ли счастье я для нее?»
Иржи подошел к зеркалу и напряг то, что должно было означать бицепсы. «Увы. И шевелюра катастрофически быстро редеет. И третий зуб уже удалить пришлось. Неужели правда я чем-то понравился Джемме? Нет, не может быть. Это пустые Полины фантазии…»
- Красавец, красавец. Даже удивительно. Лежишь по шестнадцать часов, а по сравнению с Гошкой – Аполлон.
- Ну уж Аполлон, - смутился Иржи, но был сильно польщен Полиным сравнением. И, почему-то застеснявшись, быстро шмыгнул мимо обворожительно чистой Поли в ванную комнату. И тоже заблокировал дверь.
На следующий день они проснулись непростительно для полувоенного режима Станции поздно.
- А ты почему? – изумилась Поля.
- А «мой» в отпуске. Вниз, к маме полетел. А там, увы, до того всё, как бы это сказать, как в огромном цехе Каллисто, что быть «с ним» на контакте бессмысленно. Как с поросенком. Так что, пока «он» у мамы, и я в маленьком отпуске.
- Тогда вечером полетишь со мной. На Каллисто.
- Опять бананы полоть? – вяло возмутился «раб лампы».
- А что? Не понравилось? А трескать их в йогурте за обе щеки нравится? Вон, полный холодильник…
- Я не имею права покидать «четверку» без разрешения Грибоедова более, чем на восемь часов. Я ж, все-таки, не в Отпуске.
- Так в чем проблема? Отпросись! – подозрительно скосилась Поля.
- Простая ты. Пошел и вызвал, да? «Отпустите меня с женой на недельку дурака повалять?» он, конечно, отпустит. Насовсем!
- С женой… «Дурака»?!! Да ты!... – Поля задохнулась от возмущенияи не нашла слов. Вскочила, собралась и унеслась в свою каюту. Громко бабахали (из сочувствия?» створки переходов.
«А ты, Иржи, и правда дурачок, - раздалось вдруг прямо в голове. – Беги, мирись. И лети с ней на Каллисто. Я отпускаю!»
«Исайя Карлович, это Вы?!? А как Вы?... я же без мнемофона!!!»
«Пусть это будет пока наш маленький секрет. А с йогуртом, Поля права, поосторожнее. Вещь чертовски вкусная, но ключевое слово здесь именно «чертовски». Вот гречка или овсянка – это другое дело. Ты же не хочешь в «Руки Гаспаряна»№
«Нет».
«Тогда, мальчик, следи за фигурой. Гантели из шкафа достань».
*****
Месяц ссылки прошел, но на «Землю-4» Поля не вернулась. Джемма была ещё и главным санитарным врачом Каллисто и лучшей подругой просто Главного Врача Каллисто Ирмы Самуиловны. И они, обследовав Полю, хотели отправить ее на настоящую Землю немедленно. Никакие мольбы «Ромео» и «Джульетты» в расчет не принимались. Вмешался Грибоедов и перенёс Отпуск Иржи на прилет ближайшего пассажирско-почтового лайнера. А до его прибытия Иржи должен был приготовить дублера-«ангела», которого Грибоедов выбрал из молодых аналитиков.
Стажера звали Ирен Цорг. Умная, молоденькая, цветуща, но, к счастью Поли, далеко не Джемма. Впрочем, когда Ирен мечтательно, почти по-детски, улыбалась или, ещё непосредственнее, потягивалась, вставая с ложа, или… Иржи сильно смущался. На восьми квадратных метрах не спрячешься. Комбинезон-то почти в обтяжку. А Ирен явно наслаждалась его смущением и подливала масла в огонь. «Нечаянно» касаясь Иржи то большой, упругой грудью, то бедром, то низом живота.
Иржи скрипел зубами и при малейшей возможности нёсся на Каллисто. И считал дни до Отпуска.
- Ты чего такой взъерошенный? – удивлялась Поля. - Что случилось?
- Да ничего. Хотя , если честно… Исайя Карлович что-то перемудрил, назначив Ирку стажеркой в «ангелы». Я не гедонист, но…
- Договаривай. Заигрывает? Уже было что-нибудь, да? – посуровела и даже чуть подурнела Поля.
- Нет, нет, что ты! – перепугался Иржи. – Но характер у нее, как бы это сказать…
- Говори прямо. Игривый? Проститутский? – лицо у Поли вдруг пошло пятнами.
- Фу, Полина Сергеевна! Вы же интеллектуальный человек! С красным дипломом… Поль, да не бери ты в голову! Две недели до Отпуска. Прорвемся. А психоконтактер она, может, и правда неплохой…
- Ты ещё и заступаешься?!
Глава №
На Земле всё было замечательно. Мамы, оказывается, давно созвонились, скооперировались и всё организовали. Венчание состоялось в Красноярске, торжественное застолье началось с русским размахом там же, а закончилось в тихом и уютном пражском кафе в двух шагах от квартиры молодоженов.
А потом за ними приехал брат Джеммы и повез их в свадебное путешествие по маршруту Прага – Палермо. Сначала на машине, потом на поезде, потом на теплоходе, пока добрались до сицилианского родового поместья, Иржи и Поля, жизнерадостные и любознательные в Милане, любознательные в Риме и Венеции, рассеянные в Падуе и Вероне, рассеянно-утомленные в Неаполе, успели полюбить Италию и итальянцев. Но уже с тихим ужасом воспринимали предложения посетить очередной дворец, палаццо или картинную галерею. Зато немного оживлялись, если страстный болельщик Марио доставал билеты на футбол.
А в Палермо за неделю выбрались всего один раз. По невозможности отказать школьному астрономическому обществу рассказать о «Королевской конюшне», Белле и Юпитере.
Рассказывал, в основном, Иржи. Марио переводил. Впрочем, английский хорошо, похоже, знали многие.
| 
