Как сделать карьеру.

Что такое «тяжелая жизнь» я  знаю не понаслышке. Всякого нахлебался – врагу не пожелаешь. Без образования да без связей в нашем мире особенно никуда не сунешься. А несколько  дней без нормальной еды посидишь, и даже их буржуйский «Сникерс» слаще меда покажется. Вот почитай третья неделя пошла, как только ими и питаюсь. И ничего – жив. А куда деваться-то? Стройка, на которой  работал,  закончилась. На новой конкуренция такая, что не пробиться. Знакомый мужик из магазина «Двери и окна» уволился. В аптеку студента какого-то приняли. Непьющего. Вот и сижу. Терплю. Из еды  в доме только три бутылки водки и несколько коробок «Сникерсов» да «Марсов». Это остатки «коммерческой деятельности» кореша моего, Кольки.  Он когда-то пытался продуктовый магазин открыть. Открыть-то открыл, но конкуренции не выдержал. Пришлось скоренько сворачивать дела. А остатки товара   он тогда раздал по  знакомым. Типа «последний праздник».

Стоило вспомнить о Кольке, как он тут же нарисовался. В смысле появился  на пороге моей квартиры.

- Все киснешь?  - даже не поздоровавшись, поинтересовался он.

- Можно подумать, что вокруг работодателей как мух, а я тока  отмахиваюсь и отмахиваюсь.

- Мух знаешь, где много? Во-во. Так что думай, когда сравниваешь. Тебе теперь много думать придется.

- Это в честь чего еще?

- А в честь того, - торжествующе сообщил Колька, - что я тебе работу нашел. Умственную. Как это… интеллектуальную. Ты же у нас вроде массовиком-затейником после школы трудился?

-Ну, было дело. А что?

- А то. Сперва тащи стаканы, а потом будет тебе  и то, и это, и все, что хочешь. Даже ананасы в шампанском.

Мы люди не гордые, дважды уговаривать не надо. Тем более, что из одного кармана Колькиной  куртки выглядывала кралька Краковской, из  другого рыбий хвост, а как вкусно пахло из  полиэтиленового пакета, что он держал в руках, так это словами не передать.

Закусили славно. Сколько в  меня с голодухи влезло – страсть. Думал, лопну.  Зато когда  наелся наконец, такая приятная сытая расслабленность настала. Верите – нет, даже жизнь показалась не такой уж и плохой. А чего? Солнышко за окном светит, птички поют. А работа? Чего работа?  Найдем, голова-то на месте, руки-ноги тоже.

- Ну, расслабились немного, - сыто рыгнув, заявил Колька, - пора о главном поговорить. Я к тебе с деловым предложением.

Оказывается, совсем недавно Колька тоже остался без работы. Но, в отличие от меня, ему повезло. Удалось устроиться к целительнице Варваре. Я сперва думал,  охранником там или билетером каким-нибудь. Ан нет. Работал мой кореш  «больным». Вернее так – «подсадным больным».

- И делать-то ничего особенного не надо, - с жаром говорил Колька, размахивая стопкой и проливая водку на скатерть, - замотают тебе, скажем, руку бинтами или там костыли дадут. Потом по сигналу выйдешь на сцену, Хозяйка тебя «полечит», и ты все – полностью здоров и идешь по своим делам. Расчёт вечером наличкой.

- Ну ведь это же вранье, - отмахивался я ломтиком колбасы, - узнают –побьют.

- Кто тебя узнает? Ты что  - великий народный артист? А что вранье, так оно у нас сплошь и рядом.  Ты же в России живешь. Опомнись. У нас даже  водку разбавить  могут, а тут такая мелочь. Тебя же не воровать просят.

Ну, выпили мы еще по одной, закусили. И подумалось мне: а ить и правда. Чего я ломаюсь, как красная девица?! Всю жизнь на «Сникерсах» не просидишь. Ну, короче согласился.

Утром обрядился в единственный приличный костюм, марафет навел и отправился по адресу.

Офис целительницы Варвары находился в престижном здании, правда, не в центре города, а ближе к окраине. Дверь мне открыли два суровых мужика, смахивающих на героя  артиста Шварценеггера из фильма Терминатор.

- Сегодня приема нет. Запишитесь у организаторов.

- Я не по записи. Я от Коль…от Николая Николаевича. По поводу работы.   

-А. Понятно. Проходи.

В холле  охранники  указали на стул и, закрыв дверь, куда-то ушли. В прочем, посидеть особо не пришлось. Непонятно откуда вынырнул бойкий человечек в помятом костюме с большим блокнотом в руках.  Представившись Петром Юрьевичем, он оглядел меня с ног до головы, словно манекен в витрине, и  что-то записал в блокноте. Потом заставил выйти на центр холла, повернуться, постоять неподвижно, поднять одну ногу, убрать руки за спину. Бойкая девчушка принесла по сигналу Юрьича пару костылей, и меня начали «тестировать» уже на костылях.  В итоге, после нескольких часов почти акробатических упражнений и всевозможных вопросов (кто, когда и откуда, с кем и зачем), меня приняли. Саму целительницу не удалось увидеть, впрочем, это не так уж важно: если все пойдет  так  дальше, я на неё насмотрюсь «по самое не хочу».

На следующее утро, по договоренности, явился к Театру Драмы, где планировались «лечебные сеансы». Меня замотали бинтами, соорудили что-то похожее на гипс и выдали костыли. Типа репетиция. Целительницы опять-таки  не было, её роль выполняла какая-то девушка. Репетиция казалась бесконечной. По сигналу  девушки я, охая и вздыхая забирался на сцену на предательски поскальзывающихся костылях и хриплым голосом рассказывал заученную историю об автокатастрофе.  Ну, а что потом  - всем понятно: через пару минут меня «подлечили». Дальше костыли в стороны и  благодарность исцеленного.

-Все запомнили? – настойчиво спрашивала та самая девушка, что играла роль целительницы. - Не запутаетесь? Может, вам шпаргалку написать.

- Не стоит, -  отмахивался я привычно, - и не такие объемы запоминал бывало.

- Ну смотрите. Если что… ну вы знаете.

Что скрывалось под этим самым   «Если что», узнавать, честно говоря, не хотелось.

На репетиции присутствовали почти все, кто в этом спектакле задействован. Ну там, чтобы каждый точно свои роли знал и, как говорится, своих надо знать в лицо.  И в этой разношерстной компании поразил меня один мужик. Правильнее его назвать «мужчина», потому как было в нем что-то такое неуловимо серьезное и солидное. Неброская, но идеально чистая одежда, точные, словно выверенные заранее, движения и удивительно проницательные серые глаза.  Вообще-то, если говорить честно, именно из-за этих глаз я и обратил на него внимание. Иногда казалось, что в них будто бы сами собой зажигаются маленькие огонечки. И тот, на кого этот человек смотрел в этот момент, тут же как-то обмякал и начинал во всем соглашаться с сероглазым.  Хотя… народу много, суеты много. Может, просто показалось.

А первый мой «выход» прошел на ура. Но не потому, что у меня задатки там какие или еще чего. Просто увидав, сколько пришло людей, я так перепугался, что  слово с трудом мог  вымолвить. А в итоге получилось, как мне сказали, «очень убедительно и правдоподобно». Ну да им виднее. Главное, что по деньгам не обидели. Выплатили все сполна, как обещали. Да еще чуток сверху накинули, типа премии. Ну, как такое да не обмыть? Что  ж мы – не русские люди?

На этот раз посидели богато, коньячку там взяли дорогого, мяска, сырку нормального. Колян даже умудрился у какого-то знакомого хмыря сальца добыть приличного. Все чинно, благородно, как в лучших домах города Парижу  -  скатёрочка там, салфеточки. Посуда чистая.

- Слушай, а это сероглазый интеллигент, он вообче хто?

Колька икнул и спросил:

-Ты это о ком?

Выслушав мое спутанное описание, на секунду задумался, а потом  громко хлопнул себя рукой по колену:

- Так это ж Павел Никитич. Ну, ты, блин, даешь. Описал, блин, шпиона какого-то. Прям Джеймса Бонда. А он просто администратор. Ну, там с арендой договориться, билеты  продать, рекламу заказать…

- А чего же он на репетиции-то делал?

- А шут его знает! Мне лишние подробности ни к чему. Меньше знаешь – крепче спишь. Ну, давай – шоб не последняя.

За месяц я «засветился»  с целительницей всего три раза. Чаще, сказали, нельзя – могу примелькаться. Один раз в телеинтервью изображал «выздоровевшего и  благодарного больного». Правда, гримировали меня около часа. Такой шрам нарисовали – аж сам на секунду поверил, что он настоящий.

Но самое удивительное на этом интервью произошло опять же с этим самым сероглазым Павлом Никитичем или, как его называли за кадром,  Глазастиком.

Снимали все в парке. Вроде как на народе, но на самом деле в весьма укромном месте под неусыпным взором купленных стражей правопорядка. И в самый ответственный момент съёмки, когда остановить процесс было практически невозможно, к Варваре прорвалась какая-то бабка и бух на колени:

- Матушка-заступница, помоги. На тебя одну надежда. Слепну я, милая, скоро совсем слепая буду. Помоги, Христом Богом молю. Невестка скоро правнука родит. Первого. Хоть бы одним глазком увидеть.

Варвара «тему ухватила» и шустренько устроила незапланированный сеанс  исцеления. Я невдалеке стоял. И только целительница руку вытянула, чувствую - волна тепла откуда-то со стороны. Причем не от дамочки нашей лечащей, а откуда-то еще. Голову поворачиваю – стоит  Павел Никитич, руку вытянул в сторону бабульки, глаза прикрыл и то ли стихи читает, то ли поет чего-то. А от его руки тепло волной, как от обогревателя зимой. И приятное такое тепло-то, словно спящего котенка погладил по шерстке.

Бабулька  с колен поднялась, и, не переставая благодарить, попятилась назад. Оператор пошушукался с режиссёром и говорит:

- Здорово вышло, натурально. Видать удача на вашей стороне, Варвара.

- А вы сомневались? – наша цаца сделала царственный жест рукой и удалилась, под прикрытием охранников.

А Сероглазый взглянул на меня так, словно я у него кошелек свистнул, и тоже быстро куда-то удалился.

Ну, а дня через два, после очередного «концерта», он подошел ко мне:

- Ты же вроде на Машиностроителей живешь? Я в тот район еду, давай подвезу.

И глазами на меня  - зырк. И вот странное дело – вроде как просто взглянул, а я вдруг понял, что  сяду в его старенькое БМВ в любом случае. Несмотря ни на что. Даже на то, что  побаиваюсь этого странного человека и стараюсь держаться от него подальше.

Все-таки БМВ - машина удобная. Хоть  старая модель и все такое. Кресло мягкое, комфортное. Места много, да и вообще уютно.  От офиса целительницы Варвары мы вырулили не на большой проспект, по которому ездит городской транспорт в мою сторону, а  на небольшую улочку Красных Партизан.  В принципе, это тоже был неплохой вариант – проехав еще пару улиц можно было выехать на широкую объездную дорогу и по ней добраться с ветерком. Откуда-то я знал, что ни убивать, ни шантажировать меня Павел Никитич не будет. И вообще ничего плохого мне не сделает. Но при этом понимал, что выполню любой его  приказ.

-Я сразу понял, что   ты не так прост, как кажешься, – заговорил Сероглазый после нескольких минут молчания, - но не думал, что так быстро меня раскусишь.

- Вы о чем, Па-а-авел Ник-икитич?

Слова давались с трудом. Будто во рту была жвачка, стянувшая зубы и десна. Сероглазый одобрительно кивнул:

- . Молодец. Даже под блокадой, можешь спорить со мной. Силен.

- А-а-а что не-е-етак?

- По идее, ты сейчас должен только слушать и выполнять мои указания. И молчать, пока не прикажу говорить.

-К-к-кто вы-ы?

- А как тебе больше нравится, так и называй. Хочешь – белыми магами, хочешь экстрасенсами.  Короче, на твой выбор. Мы следуем за каждым вот таким горе-целителем и не даем им людей губить и калечить. Исподволь, незаметно.

-За к-к-каждым?

- Тут ты прав, -  грустно согласился Сероглазый, - нас меньше, чем этих…лекарей-калекарей. Но тут выше головы не прыгнешь. Не отстреливать же их.

- Я т-т-тоже маг?

-Ты-то? Ты разговор отдельный. Редкостный случай. Ты чувствуешь те силы, которыми мы управляем и лечим. Но, судя по всему, сам применять их не можешь. Поэтому у меня выбора мало.

- Д-д-да?

- Увы. Это не мое решение, это общий закон. Сейчас я отвезу тебя в наш… ну, скажем, штаб. Там один из сильнейших запечатает  твои способности… ну, как бутылку с вином. Правда, о многом придется забыть. Ну, тут никто ничего поделать не может. Опасен ты, понимаешь?

- Че-е-е-ем? Я же не с-с-с-смогу колдовать.

- Ты можешь нас раскрыть, тебя могу использовать против нас. Да и, теоретически правда,  само твое присутствие ослабляет наше воздействие. Извини, лично против тебя никто ничего не имеет. Но мы не можем рисковать здоровьем других.

На очередном светофоре Павел Никитич свернул на объездную дорогу. Дураку понятно, что  всякие темные дела лучше творить за городом. Хотя почему же  темные? Я почему-то не сомневался в том, что дело-то, в общем, благое. Не все же людей калечить… Хотя, а что со мной делать собираются? Именно калечить. Не-е-е-е хочу.

Руки не двигались… вернее, не слушались. Ноги… тоже. Хотя чего толку от ног в машине – не убежать и дверь не вышибить. Сероглазый даже не смотрел в мою сторону, видимо, так надеялся на свои чары. Хороший он мужик… но не прав он, ну не прав.

Машина свернула на дорогу к элитному  коттеджному поселку. Раньше там были дачи обкомовцев и директоров заводов, а ныне говорят - новые русские живут. Не останавливаясь, проехали мимо будки охраны и, судя по всему, поехали к берегу озера, около которого стоял поселок. Через пару минут я понял, что не ошибся. Машина остановилась около шикарного дома почти на самом берегу. Даже не дома, а домины. Ажурная кованая решетка, огромные ворота, красивые газончики и дорожки, посыпанные гравием.

- Сейчас ты встанешь и пойдешь в дом. Сам. Потом по коридору и на лестницу. На второй этаж. Большие двери в конце коридора.

Сказано было вроде как почти дружески, но ноги, будто сами собой, понесли меня к массивным дверям. И выбора ни у меня,  ни у них не было.

Так бывает в страшных снах. Ты идешь на смерть и ничего сделать не можешь. Тело не подчиняется, есть только разум, правда тоже полусонный.

- Проходи, гость дорогой, - дверь мне открыла молодая женщина в топике и короткой юбке. Яркая косметика, в носу кольцо, в ушах  куча мелких сережек. На вид – тусовщица-пустышка. Но глаза её подчиняли не хуже Сероглазого.

- Проходи, садись. Сперва чай попьем, поговорим, а там и до дела очередь дойдет.

-До-о-о-о  к-к-какого  д-дела?

-Ого! А ты не так прост. Ну-ка … мяукни.

- Я те-е-е-ебе не ко-о-о-т, дам-м-м-мочка.

-Ух ты, - она посмотрела на меня с уважением, - давно такого не видела. Сопротивление среднему уровню воздействия, да еще и противодействие… Жалко, ты не из наших. Хороший бы маг вышел.

- Вот и не мучай его, Сабрина,  - сурово сказал входящий в комнату Павел Никитич, - человеку не повезло, а ты над ним эксперименты ставишь. Давай я тебя мяукать заставлю – а?

- Ты не сможешь! – самоуверенно заявила Сабрина,  - я… мяу… я…. Ой.

- То-то. Не рой ближнему яму – сама попадешь. А ты садись, располагайся. За пределы дома без нашего ведома не выйти, так что блокаду я снимаю. И не переживай – все не так плохо.

Комната меж тем наполнялась людьми. Среди входивших были и пожилые люди и зрелые, и даже совсем уж молодежь, типа Сабрины. Одной девахе я вообще больше восемнадцати не дал бы. Хотя хто их магов разберет. Все вошедшие были будто полны какой-то непонятной силой. Ну не могу я иначе объяснить, университетов-то не оканчивал. Словно стакан бывает до  краев полный. Теперь почему-то мне не нужно было видеть их глаза, чтобы почувствовать, кто передо мной. Может, потому что тепло от них ощущалось. Не как от батареи зимой, а как-то иначе.  Вот только однажды, когда в дверь вошли несколько человек, меня словно мордой об лед приложили. И будто холодным ветром подуло. Подленьким таким ветерком, от которого насморк в три секунды схватишь, а то и чего похуже.

Последним вошел пожилой мужчина. Сколько ему было навскидку, не скажу. За пятьдесят точно, а вот точнее...  Одет  он был, в отличие от других, по-домашнему,  в какой-то полуспортивный костюмчик. Судя по всему, он был здесь главным, потому как все расступались перед ним, давали пройти, а едва он подошел ко мне, - тут же пододвинули кресло.

- Страха в тебе почти нет, это хорошо, - заговорил он, даже не утруждаясь хотя бы поздороваться, - страх дело гнилое. А что касается сомнений – спрашивай. Ты сейчас вправе спросить, о чем хочешь.

 - Можно выйти?

 - Нет. Пока мы не запечатаем твои… как это сейчас модно называют… паранормальные свойства, тебе этот дом не покинуть.

- А вы точно… добрые волшебники?

Ответом мне был громовой хохот. Кто-то, согнувшись от смеха, повалился на диван, кто-то сполз по стене, продолжая хохотать во всю мочь.

- Вытяни руку,- попросил пожилой мужчина,  - и прикоснись к моей. Что чувствуешь?

Я осторожно протянул руку (а вдруг подвох?)  и дотронулся до него.

Не знаю, смогу ли когда-нибудь объяснить это чувство. Вы гладили когда-нибудь солнечного зайчика?  Уверен, что никогда. А тут… это было единственное сравнение, которое приходило в голову.

- Положительное есть тепло, потому что оно рождается жизнью и сопровождает её. Отрицательное есть холод, потому как оно противоположно жизни и есть… ты чего?

Я одернул руку, будто обжегшись.  Все правильно, все нормально. Добро теплое, как чайник на плите, как батареи зимой. А холод – злой.

- Если вы такие добрые и теплые, - мой голос чуть дрогнул, - то  почему среди вас есть… есть… холодные?

Лицо пожилого человека просто замерло. А потом медленно вытянулось.

- Кто среди нас есть? – тихо переспросил он, вцепившись в ручки кресла.

Я вспомнил то краткое мгновение, когда все входили в комнату… Нет, я не мог ошибиться.

Что произошло дальше, описать сложно. Сидевший напротив меня как-то непонятно сложил руки и что-то прошептал. На какое-то время в голове загудело, и все тело стало тянуть вниз, к полу, словно его придавили бетонной плитой. Гул исчез быстро, а вот тяжесть не ушла, а лишь стала поменьше.

- Такими обвинениями не бросаются. Это слишком серьезно. Я «опечатал» это помещение. Никто не сможет его покинуть. И теперь, дорогой гость, ты либо  укажешь на того, кто по твоему «холодный», либо… хотя лучше тебе этого не знать.

Угроза была серьезной, и сомнений в том, что он способен её выполнить, у меня не было. Значит, выход один. Попробовать. Только как? У того, от кого холодом повеяло, на лбу же этого не написано. Да и вряд ли он тут на виду стоит, прячется скорее всего где-ть. Стоп. Стоп, стоп. Я же вычислил Сероглазого, значит так же смогу  и  ледышку эту найти.

Я попытался вспомнить лица тех, кто в тот момент входил в комнату. Это оказалось не просто, но все же получилось.  Так… две девушки и трое парней. Вернее, парень-то один, а двое просто мужчин, лет под тридцать с хвостиком.

Я  медленно встал и подошел сперва к девушкам. Они обе так и стояли, как и вошли, рядом. Держась за руки. Нет. От них чувствовалось тепло, правда, с прохладцей. Но это была прохлада  от испуга и  недоверия. Уж не знаю почему, но я был в этом уверен. Парень стоял чуть поодаль. Нет, тоже не он. Одного из мужчин я обнаружил невдалеке, у стены. Тоже не он – все тоже тепло с прохладцей обиды. Последний обнаружился сидящим на подоконнике у окна. И тоже осечка. Тепло и обидная прохлада. Значит, я ошибся и холод мне почудился. Ошибся…

Нет, не мог  я ошибиться.  И холод был такой, что нарочно не придумаешь. Не  спишешь на банальный сквозняк или что-то подобное. Я точно помню это чувство, когда они  вошли… Когда они только вошли…

Невысокий мужчина в потертых джинсах и серой рубашке с коротким рукавом стоял у самого входа. Спокойно так стоял, облокотившись на какой-то шкаф. Я просто заглянул ему в глаза. Свет померк, и солнце сорвалось с небосвода в преисподнюю. Его глаза были будто пылью припорошены. Но стоило вглядится подольше, и зубы свело от холода. Он вошел в комнату точно перед теми пятью. И от него разило  могильным холодом.

Я обернулся к пожилому начальнику над всей этой братией, не зная, что и как надо говорить.  Но он, похоже, все понял без слов.

- Алексей, подойди-ка ко мне, сделай милость.

Мужчина, названный Алексеем, не шелохнулся.

- Я, кажется, четко сказал – подойди сюда. Или мне заставить тебя.

- Мне и здесь неплохо, - спокойно сообщил Алексей, - тем более, что из-за глупостей какого-то недоволшебника, я и так  теряю драгоценное время. Вы все меня знаете, и не первый год. Так что я не-е-е-е….

Оказывается, не только меня подчинить можно. Алексей изменился в лице, выпрямился и как-то неестественно подошел к  главному. А тот положил обе руки ему на голову, закрыл глаза и что-то тихо запел. Сколько времени прошло – не скажу, просто не понял. Сперва показалось, что очень много, а потом припоминалось – вроде мгновение.

- Почему, Алеша? – проговорил главный волшебник, убирая руки. - Ты ведь был одним из нас.

- Я и есть один из вас!

-  Уже нет. Наш гость прав – твоя душа холодна, как лед.

Алексей усмехнулся и оглядел всех, будто школьный учитель, выбирающий,  кто пойдет отвечать урок.

-А  то вы сами не понимаете, Мастер?  Мы можем горы свернуть,  а об нас вытирают ноги. Мы прислуживаем шарлатанам и маньякам. Чего изволите, господин магистр хрен-поймешь-чего? Делайте, что хотите, мы за вами подчистим и подлечим. Прирезать бы их давно надо, а мы все лебезим.

- Этому разговору не время и не место, - грустно вздохнул главный волшебник.  - Денис, Ольга, проводите нашего заблудшего брата в нижний зал. Позже поговорим.

После ухода этой троицы повисла тишина. Нехорошая тишина, пустая какая-то.

Главный волшебник, казалось, мгновенно постарел. Ему бы палочку сейчас, колпак и балахон – так точно вышел бы сказочный старичок-волшебник с книжных картинок.

- Уел  ты меня, - грустно сказал он, - неприятно, должен признать. Я Алешке большое будущее пророчил, да видно недоглядел. Но иногда и мы срываемся. Вот только непонятно, как я не разглядел его раньше…

- Может потому, что мы просто не можем этого? – неожиданно встряла в разговор невысокая  дама, стоящая чуть в стороне, удивительно похожая внешне на учительницу начальных классов. - Я занималась этим вопросом и уже докладывала об этом.

- Да помню я ваши бумажки, - отмахнулся главный маг, - чушь это. Если даже мы, обладая силой, не способны отличить холод от тепла и тьму от света, то кто может?

- Такие, как он, - дама кивнула в мою сторону. - У природы не бывает ошибок. И если мы что-то не понимаем, то вина тут наша, а не кого-то еще. Разве не так вы говорили нам на занятиях?

То, что началось дальше, описывать сложно. Поднялся гвалт. Кто-то что-то доказывал, кто-то горячо опровергал. Судя по звукам из толпы, дело доходило едва ли не до рукопашной.

И что же  вышло в итоге? А в итоге появилась на свет маленькая компания «Золотая середина». Доврачебное обследование и рекомендации. Лицензия и счёт в банке, все как полагается. В штате трое сотрудников, бухгалтер и  я. Основатель и директор. Бухгалтер у нас по найму, ну а сотрудников мне предоставил Валериан Антонович, Мастер общины светлых магов. Это они сами так себя именуют, а мне по барабану.  Они помогают моему бизнесу, а я помогаю им. Индикатором работаю. А что? Тоже дело. И полезное и прибыльное.

Колян сперва тоже с нами работал, но потом типа обиделся и ушел.

-Ты такой скрытный стал, блин. Типа крутой теперь - директор фирмы. А был нормальный мужик.

Жалко, что пришлось так расстаться. Но что я ему скажу? Что есть на свете добрые колдуны, что они втайне спасают  людей от шарлатанов и просто психов, а я работаю  у них «службой ОТК»? Бред. Но  в одном Валериан Антонович прав. Пока  всё это кажется людям вымыслом и глупостью, что-то еще можно изменить, кого-то спасти и наставить на путь истинный.  Как в той песне:

«Наша служба и опасна и трудна,

И на первый взгляд, как будто не видна».