На  фоне таких поэтов как ,скажем, Бодров мне  стыдно даже на что-то претендовать. Однако, оный же Бодров меня долго уговаривал выставить стихи на обсуждение. После долгих размышлений я всё же решил рискнуть. Причем рискнуть в  прямом смысле этого слова. Мои стихи более простые и более бытовые что-ли.  Но среди них попадаются такие, что мне самому не совеем понятны. И если уж выставлять на все общее поруга… обсуждение, то в первую очередь именно такие.

* * *

Судьбы своей протягивая нить

сквозь ожиданья, встречи, расставанья

я бы хотел…

Минутное терзанье

всегда стремится к фразе «Может быть!».

Всегда стремится…

Но увы,

Финал…

непредсказуем,

чаще – не приятен.

И как надгробный камень не отвратен.

И только ночь услышит: «Я мечтал…»

* * *

Без права  голоса, надежды, переписки,

был сослан в одиночество своё.

Сейчас бы бросить фразу по-английски

И рюмку оземь…

Вдребезги…

Старьё!

Из чёрных стен, из серого тумана

Соткать бы Сон, да разменял талант

на призраков, феерию обмана,

да на колоду не крапленых карт.

Шаг из окна? Ножи и пистолеты?

О что вы, право, извините, но

Всё это есть Безумия приметы.

не одиночества. Понятно?

Всё равно….

* * *

Я пламя одинокое свечи.

Других таких не сыщешь в целом мире,

поскольку мир равняется квартире,

Что можно тихим шагом обойти.

Я одинок, а мой хозяин слаб,

как слабы иногда бывают люди,

не  знающие – что  в дальнейшем будет,

за пеленою мелких передряг.

Он ищет утешения во мне,

я  утоляю жажду слова в нем.

Нам хорошо, когда мы с ним вдвоем.

В полубреду, а может – полусне…

* * *

Стирая надписи

с надгробий и страниц,

прольется время,

как вода из крана.

Впредь, для подсчёта,

хватит единиц.

И некому изгнать

менял из Храма.

И только

торжествующий рассвет

отметит тех, кто есть,

и тех, кто нет.

* * *

Моросит.

С утра как зарядило!

И конца и края не видать.

Вот уже Весна вступает в силу.

Скоро лето, солнце-благодать.

Скоро… Скоро… Скоро…

Птичьи трели

Уж во всю звенят над головой.

Только те, кто снова не успели,

Медленно бредут по мостовой.

До Весны они не добежали,

И остались (бедные) в Зиме.

Хмурят нос: «Вот капли набежали.

Мокро и так холодно спине.

И опять же – боли в пояснице.

Ломота в костях и в горле ком…»

Радостно чирикают синицы,

Рассуждая снова о своем.

Опоздавшим на вчерашний поезд.

Расхлюпался ноябрь мокрым снегом.

Дороги отсырели и раскисли.

Казалось – всё смерилось с время бегом:

Дома и переулки, люди, мысли.

Но где-то там, уже вторые сутки,

Стремится поезд к пункту назначенья.

А мы остались. Будто промежутки,

Казалось б непрерывного теченья.

Чернеем мы на фоне белоснежья,

И ждем чего-то: где же, где же, где  же…

* * *

Светом яркой звезды расплавленный

протекаю я ночью из дому.

Это Днем я мог быть подавленным

и гордится своею тризною.

Но теперь, Ночью залпом выпитый,

я свободен от многих малостей.

Занавески с цветастой вышивкой

Вы задернете…

Ну пожалуйста!

Под защитой  стекла не прочного

Прячьте в лари свое наследие.

Не увидеть вам Ночь воочую.

Я  не первый – Вы не последние!

* * *

Проститься с прошлым, прошлое простить.

Задуть свечу, заканчивая пьесу,

В которой мне назначено любить

Ни золушку совсем, и не принцессу.

В которой мне доставшаяся роль

Шута, паяца, рыжего повесы.

В которой мне доставшаяся боль,

Не выйдет никогда за рамки пьесы.

В которой мне назначено любить,

Пусть даже не надеясь на взаимность,

в которой мне случилось просто БЫТЬ,

и просто жить, скрывая очевидность…

…Я улыбнусь всем зрителям вокруг,

Дай бог, чтоб никогда вы не узнали,

Как, вдруг, случайно, жизни рвется круг.

Как я умру за сценою в финале…

* * *

Ну вот уже прожит и это день.

Последняя окончена страница.

И рукопись на полке сохранится,

С названьем память.

Прожит целый день.

На стенке мирно тикают часы,

Судья суровый всякому живому,

А Вечер-кот крадется уж по дому,

Обнюхав осторожно все углы.

И бросив всё, гулять идем по крышам.

Пугая  задремавших воробьев.

Шагами растревожив сон домов

Хотя, казалось, шаг совсем не слышен.

А после, ночью, пьем горячий чай.

Устроившись уютно возле лампы.

И Вечер-кот  шипит, услышав штампы,

Прокравшиеся в строчки невзначай.

* * *

Шепчет дождь молитвы и сонеты.

Ветер - неприкаянный судьбой

С листьями играет  до рассвета,

И вздыхает шумно, как прибой.

Где-то там, в переплетенье  улиц,

Город тебя спрятал  от меня.

Фонари ехидно усмехнулись:

«Не ищи, не ждет она тебя!

Не ищи! Не нужен ты и точка,

Только нервы рвешь по пустякам.

Не ищи! Теперь ты одиночка,

Нужный только Ночи и стихам»